Спешу поделиться с членами Тургеневского общества своими впечатлениями о сегодняшнем докладе[1] и о необыкновенно плодотворной работе тургеневско-фетовской группы во главе с Н.П. Генераловой в Пушкинском Доме, который остаётся доныне для филологов и музейщиков «недосягаемым образцом».
Не устаёшь поражаться, как небольшой группе исследователей удаётся справляться с таким объёмом работы и нести такой непосильный груз: новое, дополненное, уже законченное полное собрание сочинений и продолжающееся собрание писем Тургенева, собрание сочинений и писем Фета, два сборника материалов и исследований – Тургенева и Фета (уже вышло по нескольку сборников того и другого) и, наконец, семинар с интереснейшими докладами и горячими обсуждениями.
Сегодняшний доклад В.Лукиной, отличавшийся всегдашней доскональностью, ювелирной детальностью и доказательностью, был для меня вдвойне интересен самой темой – портретом Тургенева работы французского художника Эдуэна (1868, офорт, помещённый в собрании сочинений Тургенева братьев Салаевых). Мне и моим музейным коллегам по тургеневским выставкам и обзорам материалов по Тургеневу (Т.Соболь и Т.Соколовой) всегда особенно нравился это портрет, казавшийся одним из самым лучших и выразительных, но руки до его изучения не доходили, и мы фактически ничего о нём и о художнике не знали. Но зато сочли его самым достойным для помещения на обложке нашего альбома-каталога, не говоря о том, что он был дан крупным планом на страницах альбома в качестве ведущего портрета целого раздела и в раскрытом первом томе салаевского издания 1869-го года с дарственной надписью Тургенева под портретом В.Н.Лясковскому, автору воспоминаний о встречах с писателем. И как же я была счастлива услышать интригующую предысторию его появления в салаевском издании и подробнейшую историю его создания и публикации, что потребовало от докладчицы серьёзного и скрупулезного изучения. Это был для нас настоящий новогодний подарок.
Конечно, оценка портретов – дело вкуса, но всё-таки в основном мнения сходятся. Однако сегодня я услышала критическое о нём суждение, что меня крайне удивило и расстроило. Правда, другим, к моему удовольствию, он понравился, в частности своей необычностью. И действительно, трудно отыскать для него какой-то определённый образец в виде фотографии, как для большинства гравюр, офортов и литографий; он кажется совершенно оригинальным, явно исполненным гравёром по собственному рисунку. При обмене мнениями Е.Г.Петраш была удивлена (и ей это показалось недостатком) тёмным колоритом в изображении глаз, в результате чего мы недостаточно отчётливо можем разглядеть выразительные глаза Тургенева. Я не придавала этому значения, но сейчас, вглядевшись, вдруг поняла, что акцентируя тени вокруг глаз, гравёр приковывает к ним внимание и подчёркивает трагический и провидческий взгляд, что вполне соответствует судьбе и мироощущению Тургенева. Получается парадокс: оставляя в тени глубоко посаженные глаза, художник придаёт большую выразительность взгляду и подчёркивает контраст между тёмной впадиной глаз и «снежной белизной» бороды. Главное для художника в образе Тургенева – значительность и величие. Сразу вспоминаются восторженные эпитеты и сравнения современников: «величавая красота», сверкающая, отливавшая серебром борода, «голова Потока, струящего свои воды, или, что ещё вернее, голова Предвечного отца» – таким он сохранился в памяти Мопассана.
Будем же благодарны Валентине Лукиной за её глубокое исследование, познакомившего нас с замечательным французским художником, заставившего пристальнее вглядеться в прекрасный портрет Тургенева его работы и отдать ему должное.
[1] Лукина В.А. «Портрет И. С. Тургенева работы Эдмона Эдуена (К истории второго “салаевского” собрания сочинений)». Доклад на Тургеневском/Фетовском семинаре 24.12.2024.
